Meet a new true bug: “Wheelerodemus muhlenbergiae”

“Wheelerodemus muhlenbergiae,” adult male. (Illustration by Tina Litwak, Systematic Entomology Laboratory, USDA, National Museum of Natural History, Smithsonian)

Who: Wheelerodemus muhlenbergiae

What: A newly discovered species of plant eating bug belonging to the family Blissidae, members of which are found worldwide. W. muhlenbergiae also represents a new genus. It is roughly a little longer than one tenth of an inch. It has wings but cannot fly.

When: Named and described in the April 2015 issue of the scientific journal Proceedings of the Entomological Society of Washington, by Thomas J. Henry (USDA Systematic Entomology Laboratory/Smithsonian’s National Museum of Natural History) and Merrill H. Sweet (New Mexico State University).

Where: Collected on native grasses in the Arbuckle Mountains of southcentral Oklahoma and on Edwards Plateau in westcentral Texas. The voucher specimens from which this species was described are held in the Smithsonian’s National Museum of Natural History, Washington, D.C; New Mexico State University, Las Cruces; and Texas A&M University, College Station.

“W. muhlenbergiae,” adult male (2, 3); adult female (4, 5)

Why: Blissidae feed exclusively on the sap of monocots and cause millions of dollars in damage annually in the United States to turf grasses and agricultural crops. “These bugs are sap suckers, so to speak,” Henry says. “The whole family of Blissidae are restricted to monocots: grasses, bamboo, and plants like that. They actually suck the chlorophyll from the grasses causing it to turn whitish and die.”

One of the most destructive members of this family is the northern chinch bug, “which in corn and sorghum feed inside the leaf layers along the stem and at the base on the roots,” Henry says. “Sometimes you can find hundreds on one plant, around the base sucking the juices out of the plant, resulting in serious injury.”

Although W. muhlenbergiae is not considered a pest, any new species of this family is of interest to agricultural research scientists.

Facts:

• Because specimens of W. muhlenbergiae collected in Oklahoma were consistently smaller than those collected in Texas, DNA analysis was required to confirm that the insects from the two geographic areas were the same species.

• While many people call all insects “bugs,” W. muhlenbergiae is a true bug, a member of an order of insects called the Hemiptera, insects defined by their piercing, sucking mouth parts. They cannot chew.

• Fact: W. muhlenbergiae gets its name from the two species of wild grasses upon which it lives: Muhlenbergia lindheimeri and Muhlenbergia reverchonii

By John Barrat

https://insider.si.edu/2015/07/a-new-true-bug-wheelerodemus-muhlenbergiae/

Jamestown skeletons identified as colony leaders

By Marilyn Scallan Epstein

A team of scientists used multiple lines of evidence, including archaeology, skeletal analyses, chemical testing, 3-D technology and genealogical research, to single out the names of the four men who died at Jamestown from 1608 through 1617. (Photo by Donald E. Hurlbert)

Within the 1608 church where Pocahontas and John Rolfe married, the skeletal remains of four early settlers were uncovered during a 2013 archaeological dig at Virginia’s historic Jamestown colony. Now, those bones have been identified as some of the leaders of that first successful British attempt to forge a new life in the new world across the Atlantic.

Forensic anthropologist Douglas Owsley, the division head of physical anthropology at the Smithsonian’s National Museum of Natural History, and his team worked with archaeologists from the Jamestown Rediscovery Foundation at Historic Jamestowne to piece together just who the four men were.

Built first of mud and wood, the original church structure had long since vanished. Archaeologists rediscovered the church’s original footprint five years ago.

Smithsonian forensic anthropologists Doug Owsley and Kari Bruwelheide and colleague Ashley McKeown examine the grave of Rev. Robert Hunt. (Photo by Donald Hurlbert)

Only about 30 percent of each skeleton was recovered, and the bones were poorly preserved, so finding out who the men were presented a challenge that required multiple paths of investigation.

The first clue to their identities came from the burial location in the chancel, a space at the front of the church around the altar reserved for the clergy. Only leading members of the community would have been buried there, so it was clear the men had a place of prominence among the colonists.

The research team then came up with a small list of prominent men who died between 1608 and 1617 and narrowed the list of potential candidates using the few surviving historical records. They tested the skeletons to determine their sex and approximate ages at death, sifted through detailed genealogies, examined diet through chemical testing and used high-resolution micro-CT scanning to reveal facts about the artifacts that were buried with the men.

The skeletal remains of the Rev. Robert Hunt, the first Anglican minister at Jamestown who served the colony until his death in 1608 around the age of 39. Hunt was buried without a coffin. (Photo by Donald E. Hurlbert)

Eventually, the team identified the men as:

• Rev. Robert Hunt, the chaplain at Jamestown and the colony’s Anglican minister, who died at age 39 in 1608
• Capt. Gabriel Archer, who died at age 34 in 1609 or 1610 during the “starving time”
• Sir Ferdinando Wainman, who came to Jamestown with his first cousin, the governor of Virginia, and died at about age 34 in 1610
• Capt. William West, who died in 1610 during a skirmish with the Powhatan at age 24

Capt. Gabriel Archer died in late 1609 or early 1610 at the age of 34 during the “starving time” at Jamestown, and was found buried with a captain’s leading staff and an enigmatic silver box. (Photo by Donald E. Hurlbert)

The men lived and died at a turning point in the history of the settlement—when it was on the brink of failure due to famine, disease and conflict. “The skeletons of these men help fill in the stories of their lives and contribute to existing knowledge about the early years at Jamestown,” Owsley says.

Capt. William West was killed in 1610 around the age of 24 during a skirmish with the Powhatan. He was found buried with the remnants of a military leader’s sash adorned with silver bullion fringe and spangles. (Photo by Donald E. Hurlbert)

This discovery also comes at a critical time in Jamestown’s present history, as preservation of these materials is threatened by ongoing changes in the soil and water levels at the site. Jamestown is susceptible to sea-level rise, which some scientists predict could submerge the island by the end of the century.

A well-preserved silver box (shown before and after conservation) believed to be a Catholic reliquary resting on top of Capt. Gabriel Archer’s coffin was an unexpected find at the site of the 1608 Anglican church, suggesting that at least one of the colonists retained his Catholic faith, perhaps in secret. (Photo by Donald E. Hurlbert)

Owsley’s career has been marked by many stories that anthropological discovery has brought to the world, including the examination of Kennewick Man, one of the oldest skeletons found in America, and evidence of cannibalism in Jamestown. Asked to describe the best part of his job, he says, “When it all becomes clear—the spectacular moments where you understand what’s going on.”

This scan of William West’s captain’s sash reveals it is likely made of silk and is adorned with silver bullion fringe and spangles. (Image courtesy Mark L. Riccio, Cornell BRC CT Imaging Facility)

Owsley’s team, including physical anthropologist Kari Bruwelheide, Data Management Specialist Kathryn Barca and Scanning Electron Microscope Laboratory Manager Scott Whittaker, will continue to further document and conduct historical, archaeological and genetic research on the skeletons to better understand what life was like in the early 17th-century Chesapeake area.

The Smithsonian’s 3D Digitization Program Office scanned the excavation and archived the data so people anywhere can download and interact with the burial sites. Through their bones, these men’s stories live on.

The research team studied the unusual pattern of coffin nails from the graves and determined that Wainman and West were buried in uniquely styled anthropomorphic, or human-shaped, wooden coffins while Archer was buried in a hexagonal coffin. (Courtesy of Jamestown Rediscovery/Preservation Virginia)

10 самых красивых пляжей, которые стоит увидеть своими глазами

В мире есть много всего красивого и необычного. Мы представляем вашему вниманию 10 необычных пляжей мира. Мы уверены, что прежде вы не видели подобной красоты! Вместе с порталом Мои Советы вы сможете путешествовать и открывать для себя новые завораживающие места, не выходя из дома.

1. Первым в нашем рейтинге Необычные пляжи мира становится пляж из Калифорнии, на котором вместо песка вы найдете… стекла! А все потому, что после Второй мировой это была свалка для мусора, которую через 20 лет местные власти решили использовать по назначению. Поэтому теперь волны океана выбрасывают на место отдыха гладкие кусочки стекол разных цветов. Такая красота не могла не возглавить список 10 самых красивых пляжей мира.

2. Черные пляжи — самые необычные пляжи мира. Один из самых знаменитых находится на Гавайях – пляж Пуналуу, куда приезжают не только туристы, но и милые морские черепахи. В этом месте существует легенда, что если забрать с собой немного черного песка, этот человек будет проклят богиней Пеле. Так что если захотите посетить Пуналуу, ни в коем случае не берите с собой песок, чтобы показать его родственникам и друзьям.

3. Замыкает тройку 10 красивейших пляжей мира мальдивский пляж Ваадху, который светится. Это происходит благодаря фитопланктону, который светится синим цветом, если на него наступить или его ударит волна. Ночью эта картина смотрится действительно потрясающе!

4. На острове Мариетта в Мексике есть настоящее чудо – скрытый пляж, который получился вследствие военных испытаний. Даже самые красивые пляжи мира не сравнятся с этим чудом, который входит в список биосферных заповедников организации ЮНЕСКО.

5. Последним в пятерке лидеров 10 лучших пляжей мира становится горячий пляж в Новой Зеландии. Во время отлива это место превращается в настоящий спа-салон: отдыхающие выкапывают небольшие ямы, в которых вода достигает температуры горячее, чем в обычной ванне.

6. В Карибском море на острове Сен-Мартен пляж знаменит тем, что находится рядом с аэропортом. Находится на пляже во время взлета или посадки самолета опасно, однако, любители адреналина все равно приходят на пляж, а серфингисты наслаждаются высокими волнами, вызванные потоками воздуха от самолетов.

7. Где находятся лучшие песчаные пляжи? Правильно, в Австралии. На пляже Уайтхэвен песок выглядит, как сахарная пудра или мука из-за диоксида кремния. Даже в самое знойное лето песок не нагревается, так что вы сможете преспокойно гулять вдоль берега.

8. По мнению детей, самые красивые пляжи мира те, на которых много ракушек. Пляж Шелл-Бич на острове в Карибском море занял бы первое место в личном рейтинге каждого ребенка, ведь там можно найти раковины абсолютно разных размеров.

9. Что обязательно стоит увидеть на Гаваях? Красный пляж (Red Beach) или пляж Каихалулу (Kaihalulu Beach) стоит не только увидеть своими глазами, а и искупаться там,ведь в этой местности песок красного цвета. Такая местность связана с тем, что много десятилетий назад в этом месте извергался вулкан Каук.

10. Наш рейтинг Лучшие пляжи мира замыкает тропический остров Биг Мэйджор Кэй, Багамские острова, на котором живут настоящие свиньи! Когда-то давно их привезли на Багамы, с тех пор животные стали полноправными хозяевами пляжа.

Хотите увидеть больше фото красивых пляжей мира? Не сидите дома, отправляйтесь в отпуск и сделайте фото на память самостоятельно. Портал Мои Советы желает вам в этом году ярких эмоций и райского отдыха, будь-то поездка на ближайшие озера или в лес, либо путешествие заграницу.

Ник Литтлхейл: из-за него Роналду спит в одиночестве

Тяжело ли стать личным тренером сна Криштиану Роналду? Наверное, но именно им стал некогда профессиональный игрок в гольф и маркетолог постельного белья Ник Литтлхейл. И он точно знает, где, с кем, как и когда нужно спать.



Сергей Ефимов

Путь Ника Литтлхейла к карьере большого специалиста начался в конце 1990-х, когда он задался вопросом: почему даже самые именитые спортивные сообщества совсем не уделяют внимания качеству сна?

Для начала Ник решил присмотреться к миру большого футбола и связался с «местным клубом», которым оказался ни много ни мало именитый «Манчестер Юнайтед», в то время уже под руководством сэра Алекса Фергюсона. Вот что говорит Ник в интервью The Guardian во время одного из визитов в Сидней:

Мысль об исключительной важности сна как естественного восстановительного процесса не давала мне покоя. Было странно осознавать, что лишь часть людей придают качеству сна значение, причём эта часть — самые обычные люди, а вовсе не спортсмены. Мир здорово изменился, технологии и спортивная медицина вышли на передовую.

Для самого Ника отправной точкой в карьере тренера стала вовсе не университетская скамья, а личный опыт и практика в разработке, производстве и продаже постельного белья и спальных принадлежностей: кроватей, матрасов и подушек.

У Алекса Фергюсона было своё видение тренерской работы. Он руководил «красными дьяволами» словно опытный командир воинской частью, не оставляя без внимания ни один аспект их жизни — в центре внимания сэра Алекса были питание, тренировки и их роль в личных успехах игроков. Однако система была несовершенна и имела своё уязвимое место: стоило подопечным Фергюсона переступить порог тренировочной базы и рассесться по своим машинам, как тренер терял контроль над ними.

Не без помощи сэра Алекса Литтлхейлу удалось донести до игроков клуба мысль о крайней важности здорового сна и его влиянии на профессиональную деятельность в целом. Успех пришёл, когда Ник начал работать с центральным защитником «Манчестера» Гари Паллистером, страдавшим от постоянных болей в спине. Литтлхейл установил, что проблема заключалась в «неправильном» матрасе, который значительно задерживал восстановление травмированной спины игрока. 

Вообще, полностью избавиться от болей в спине нам не удалось. Но кое-какие положительные изменения всё же наблюдались. А ещё все в «Юнайтед» поняли, что я не зря трачу своё время. До этого момента считалось, что футболисты просто играют лучше, когда выспятся, но как этого добиться — никто не задумывался. Мне оставалось лишь всерьёз заняться этим вопросом и стать первопроходцем.

Ник Литтлхейл

Совсем скоро Литтлхейл принял участие в работе над планировкой комнат игроков на тренировочной базе в Каррингтоне, чем вызвал немалый интерес у тогдашнего менеджера клуба «Арсенал» Арсена Венгера. Венгер вовсю подтрунивал над своим коллегой по тренерскому цеху, предлагая Литтлхейлу присмотреться к йоге и пилатесу. И всё же методы Литтлхейла Венгеру показались любопытными.

Британские журналисты были заинтригованы.

Они что-то где-то слышали о том, что я учу игроков спать. Это заставило всех обратить внимание на другие аспекты жизни спортсменов.

Ник Литтлхейл

Через 16 лет Ник уже был признанным экспертом в области сна, он окинул критическим взглядом спальни десятков футбольных суперзвёзд, работая с лондонским «Челси», мадридским «Реалом» и олимпийской сборной Англии.

В рамках подготовки к Чемпионату Европы в 2004-м Футбольная ассоциация Англии обратилась к Литтлхейлу за помощью: ему предстояло посетить все места отдыха национальной сборной и проверить гостиничные номера игроков на соответствие требованиям качества сна. Это был первый известный истории случай, когда каждая комната была оборудована с учётом специфики личности постояльца.

Если подумать о том, сколько времени своей жизни атлеты проводят в самолётах, автобусах и гостиницах, невольно ловишь себя на мысли: специалист такого плана действительно нужен. Литтлхейлу всегда по-настоящему важно, чтобы комната каждого члена команды располагалась на нужном этаже в нужной части отеля, имела кондиционер, выдувающий струю воздуха необходимой температуры в требующемся направлении, и, конечно, была правильно освещена.

По мнению Ника, большинство фешенебельных отелей устроены так, чтобы вы думали только об отдыхе, а значит, среднестатистическая кровать в номере будет такого размера, что на ней спокойно уляжется человек любой комплекции. Само собой, такой вариант не подходит спортсмену-профессионалу.

Опыт Литтлхейла поистине впечатляет. Обладатель энциклопедических знаний об устройстве пятизвёздочных отелей, он до хрипоты готов спорить с управляющими о необходимости модернизации кроватей и замены матрасов, о том, что для хорошего сна следует наглухо задёрнуть шторы и установить температуру в 16–18 градусов на кондиционере. Но самое важное — это всё-таки кровать. В отдельных, сложных случаях Ник был готов притащить в номер свою собственную либо и вовсе отказаться от услуг той или иной гостиницы.

Для участия команды велогонщиков Team Sky в знаменитой гонке «Тур де Франс» Литтлхейл даже сконструировал специальное снаряжение для сна: каждый участник был снабжён индивидуальным набором предметов и рекомендациями, которым он должен был следовать неукоснительно. У гонщиков были специальные каркасы, которыми они пользовались для поддержания правильной позы во время сна на кроватях или прямо на полу своих номеров — всё зависело от физиологических особенностей отдельно взятого спортсмена. Каждый такой каркас мог выдержать нагрузку до 150 килограммов.

Столь изнурительные соревнования, как «Тур де Франс», выматывают спортсменов начисто, в том числе и морально. Вот почему Ник дал указание менеджерам команды снабдить каждого её члена семью (!) комплектами постельного белья с одной-единственной целью — обеспечить необходимый комфорт и спокойствие во время отдыха ночью. Но это ещё не всё: кондиционер в каждом номере оборудовали дополнительным гипоаллергенным фильтром, а все атлеты пользовались специальными назальными пластырями, обеспечивающими правильное дыхание во сне. Да, в большом спорте мелочей быть не может.

А что насчёт восьмичасовой нормы сна? «Чушь», — отвечает Ник Литтлхейл.

Никому ещё не удавалось придерживаться этой нормы в действительности. Каждому из нас необходимо разное количество времени, чтобы восстановиться как физически, так и морально. Но для атлета-профессионала оптимальным является сон, состоящий из пяти циклов продолжительностью по 90 минут каждый в течение всего дня, причём их строгая последовательность не имеет решающего значения.

Пожалуй, это действительно так, иначе чем ещё можно объяснить факт появления на тренировочных базах специальных комнат отдыха, оборудованных капсулами для восстановительного сна.

Длительные перелёты, бешеные графики и необходимость постоянно быть в центре внимания общественности — всё это приводит к стрессу, заставляя спортсменов прибегать к «помощи» всевозможных успокоительных средств и методик. «Атлеты напичканы стимуляторами под завязку. Порой они попросту не могут уснуть от одной лишь мысли о том, что принимали кофеин на тренировках в течение дня», — продолжает Ник.

Не менее важны и наши привычки. Каждый из нас «сова» или «жаворонок», спортсмены-профессионалы не исключение – эти параметры мы наследуем вместе с родительскими генами. Ник считает, что мы должны знать свой тип суточной активности — это поможет избежать рисков попадания в промежуточную группу.

Это особенно важно для топовых футболистов и теннисистов: чаще всего им приходится серьёзно выкладываться в тёмное время суток, когда проходят игры или соревнования. Кому-то повезло родиться совой — нет проблем, однако кому-то смена жизненного ритма даётся нелегко.

Ник Литтлхейл

Озабоченность спортивного сообщества проблемой сна возникла не случайно: появление и повсеместное распространение смартфонов и планшетов «подарило» звёздам спорта доселе недоступную возможность — искать в Сети материалы о себе и своих достижениях часами напролёт, вместо того чтобы набираться сил в постели. В эту «ловушку славы» попался, например, австралийский теннисист Ник Кирьос на одном из Уимблдонских турниров.

Литтлхейл считает, что наше представление об искусственном освещении бьёт все мыслимые рекорды глупости. Например, свечение, исходящее от экранов мобильных устройств, ничуть не полезнее включённого «для фона» телевизора в вашей спальне: мелькающие яркие образы, сопровождающиеся резкими звуками и внезапными вспышками, уж точно не подействуют успокаивающе.

Кроме того, перед Литтлхейлом возникла и другая серьёзная проблема: современные звёзды спорта часами гуглят свои имена и до бесконечности прокручивают ленты соцсетей в стремлении потешить самолюбие. Лет 20 назад тренеры и руководство клубов могли хоть как-то оградить своих игроков от лишних контактов с представителями СМИ и просмотра теленовостей. Сегодня же, имея под рукой мобильный телефон или планшет, нужно обладать действительно сильной волей, чтобы не выйти в интернет в любой удобный (или не очень) момент.

Соблазн узнать, что о тебе пишут и говорят, очень велик. Тем более что атлеты — такие же люди, которым нравится писать посты и выкладывать фотографии.

Ник Литтлхейл

Литтлхейл упоминает и о другом минусе известности: даже в самом укромном месте спортсмены подвержены повышенному вниманию. Их всегда кто-нибудь замечает, затем подходит, чтобы сфотографироваться или пообщаться, куда бы они ни шли и чем бы заняты ни были.

Правда, кое-какой гаджет Ник всё же одобряет и даже рекомендует. Это световой будильник или, как их ещё называют, «искусственный рассвет» — прибор, который позволяет создать в помещении освещение, близкое к естественному. 

В идеале такой «ночник» нужно использовать в сочетании с наглухо задёрнутыми шторами и свежим воздухом надлежащей температуры.

Однако любовь Литтлхейла распространяется далеко не на все современные устройства. Например, игровым консолям Ник готов объявить войну. Большинство молодых спортсменов выросли бок о бок с компьютерами и постоянно держали джойстики в руках, поэтому провести полночи или даже ночь за игрой в Сети — почти норма для каждого. Но мы-то знаем: ночью нужно спать.

В сочетании все эти факторы действуют расслабляюще, помогая снять напряжение, которого не избежать в профессиональном спорте. Вот почему атлеты садятся за компьютерные игры, когда не могут уснуть из-за возбуждённого сознания.

Вот почему тренер сна не станет прикреплять к вам датчики и пульсометры, не попросит лечь строго по сигналу будильника, нет. Он окинет комнату взглядом и устранит из вашего окружения все возможные помехи для нормального, здорового сна.

Литтлхейл считает, что не стоит запрещать спортсменам заниматься сексом накануне важных и решающих игр. При этом ложиться спать он рекомендует отдельно от своих партнёров.

Многие элитные клубы согласны с этим мнением. На тренировочной базе мадридского «Реала» доступ к своей «капсуле сна» каждый игрок получает отдельно. Таким образом, Криштиану Роналду всегда спит в одиночестве.

Литтлхейл уверен, что, случайно оказавшись на тренировочной базе «Манчестера», люди поразятся спартанской обстановке комнат отдыха футболистов. Скромные интерьеры созданы лишь по одной простой причине: в них отдыхают, а не хорошо проводят время.

Для игроков, спящих вместе со своими партнёрами, учитывается множество дополнительных факторов: начиная от размера кровати, манеры сна партнёра (спокойно или беспокойно) и заканчивая положением головы спящего относительно стены и окна. При этом Литтлхейл убеждён: между привычками партнёров спать на левом или, наоборот, правом боку и качеством сна существует некая взаимосвязь. Бывают и действительно сложные ситуации: однажды Нику пришлось поразмыслить над размещением членов семьи и команды Роджера Федерера в двух отдельно стоящих домах, что помогло теннисисту подготовиться к выступлению на Уимблдоне должным образом.

Удивительно, но, со слов Ника, многим известным личностям из мира большого спорта и в голову не приходит всерьёз задуматься об обстановке, в которой им приходится набираться сил для новых побед. Иногда это может привести к хроническим болям и появлению симптомов других, более серьёзных заболеваний. 

Вы не поверите, но мало у кого в спальне можно найти по-настоящему правильную кровать.

Ник Литтлхейл

Те же, кто всегда мечтал приоткрыть завесу тайны над личной жизнью любимого спортсмена, рискуют разочароваться, лишь переступив порог гостиничного номера суперзвезды. Там точно такой же телевизор, такое же окно и вид из него, такой же будильник и, возможно, такой же, как и у вас самих, мобильный телефон.

Absurd Creature of the Week: The Anglerfish and the Absolute Worst Sex on Earth

DEEP-SEA ANGLERFISH FEMALES like this one dwarf the males, so much so that the male doesn’t even look like the same species. A male will bite onto his lady friend, then fuse his face to her body. He lives the rest of his days like this,releasing sperm when she releases eggs. That little bump at the back of her belly? That's her husband.

A Linophryne brevibarbata species of anglerfish. That attachment at the rear of her belly is not an appendage. It's a tiny male that has permanently fused to her. Had the pair not been caught, he would have lived the rest of his life like this, supplying sperm and pulling nourishment from her blood. Photo copyright London Natural History Museum

A female Chaenophryne quasiramifera. Photo: Theodore W. Pietsch

A female Caulophryne pelagica. Photo copyright London Natural History Museum

A female Bufoceratias shaoi. Photo: Hans Ho

Photocorynus spiniceps. Notice the male attached at top. Photo: Theodore W. Pietsch

A female Thaumatichthys binghami. Photo: Christopher P. Kenaley

A female Haplophryne mollis. Photo: David Shale

A female Melanocetus eustales. Photo: Theodore W. Pietsch

A female Himantolophus appelii. Photo: Theodore W. Pietsch

Teen movies are, at their core, veiled studies in evolutionary biology, with young men and women coming to sexual maturity and either giving into or resisting what is arguably an animal’s sole purpose on this planet — to find a mate. Some decide to wait until they’re married, others lack the desirable traits to even get that far, and still others succeed and consequently have to put off college for a while.

Click to Open Overlay Gallery

A female Linophryne polypogon. Photo: Peter David

But if the deep-sea anglerfish happened to have the cognitive and physical capabilities required to produce its own such films, there’d be decidedly fewer plot twists. Every single movie would go a little something like this: Boy meets girl, boy bites girl, boy’s mouth fuses to girl’s body, boy lives the rest of his life attached to girl sharing her blood and supplying her with sperm. Ah, a tale as old as time.

The over 300 extremely varied species of anglerfishes inhabit everything from shallow to super-deep waters, and are so named because they are fish that fish for fish using lures, which are actually highly modified spines of dorsal fins that have migrated to their snouts. But among the 160 deep-sea species, only some 25 engage in the aforementioned biting-fusing-mating, what is known as sexual parasitism. In this group, the diminutive male looks like an entirely different species, lacking the female’s enormous jaws and characteristic lure.

This is because he doesn’t need to hunt. He only exists to attach to a female, and according to evolutionary biologist Theodore W. Pietsch of the University of Washington, mates are so scarce down here that it might be that only 1 percent of males ever find a female. The rest starve to death as virgins — unfortunate guys in a sea that doesn’t have plenty of other fish.

Click to Open Overlay Gallery

Close-up of the head of a male Linophryne sp. showing its greatly enlarged nostril. Photo copyright London Natural History Museum

But it isn’t for lack of trying. The male has the biggest nostrils in proportion to its head of any animal on Earth, according to Pietsch. These sniffers are paired with extremely well-developed eyes, “so we think that it’s kind of a dual approach,” he said. “The female emits a species-specific smell, a pheromone, and the male searches out based on that, and then when the male gets close enough, the eyes can be used to distinguish the female of the correct species.”

And with two dozen other species of anglerfishes that engage in this manner of reproduction, the male had better be damn sure he chooses the right one. Luckily, the femaleputs on the red blue light — in the form of glowing bacteria living in her lure. Incredibly, some 90 percent of species in the deep utilize such bioluminescence.

“The bait out there is not only an organ of luminescence, but structurally it’s species-specific,” said Pietsch. “Every species of these 160 forms within this group, they have a pattern of filaments, and pigment patterns, and probably also light flash patterns, like fireflies. And they separate themselves out that way so that males can find females,” distinguishing “the tiny little differences between the structure of the bait.”

Once the male closes in, he bites onto the female, usually her belly, and their tissues fuse together to permanently join the pair in incredibly unholy matrimony. The male’s eyes and fins atrophy away, and here he will live out the rest of his life nourished by her blood, still breathing with his own gills and, importantly, still producing sperm.

“This establishes a hormonal connection,” said Pietsch, “so that probably the maturation of eggs and sperm is synchronized by the sharing of hormones. And once the eggs are mature and the male is ready, she extrudes the eggs” in a kind of gelatinous sheath that can be 30 feet long. This acts like a sponge, readily absorbing the water that the male has released his sperm into.

Keep in mind that this is happening several miles down, where there is little plankton for juvenile fish to eat. So the whole gelatinous mess is buoyant, slowly making its way to the surface, where the larvae hatch and feed, ideally growing big and then migrating down to the depths.

The females of these species can live 30 years, according to Pietsch, and over that time might collect several males, who provide sperm season after season after season (there is no “not now, honey, I have a headache” with anglerfishes). But other than the security of maintaining a constant source of sperm, why evolve such a complex ritual of reproduction in the first place?

“The idea is basically that it’s a deep-sea economy measure,” ichthyologist James Maclaine of London’s Natural History Museum wrote in an email to WIRED. “An anglerfish couple requires about half of the amount of food they would if the male was the same size as the female (and presumably living an unattached life). He is stripped down to the absolute bare essentials, she has to remain big due to the relative cost of making large eggs as opposed to tiny sperm.”

Where such a size difference between sexes, known assexual dimorphism, gets really interesting is its manifestation in the world at large. The famed evolutionary biologist Stephen Jay Gould wrote about this in his essay“Big Fish, Little Fish” — which stars the anglerfishes, of course — arguing that in the majority of animal species, females are larger than males, because the latter often never need to fight for the former.

Click to Open Overlay Gallery

A female Lasiognathus amphirhamphus. Photo: Theodore W. Pietsch

For creatures like lions and gorillas and even humans, the largest male has an obvious advantage in the quest to mate (and therefore better odds at passing along his genes). But with deep-sea anglerfishes, the male not only doesn’t fight other males, he’s lucky to even find a female in the first place. Hence their puny size and remarkable mode of reproduction.

He’s really missing out, though, on all those great fishing trips that the females take, with their gaping maws, needle-like teeth, and highly expandable stomachs, which are yet more remarkable adaptations to the abyss.

“At the depths at which many deep-sea anglers live … food rapidly becomes more scarce the deeper you go,” said Maclaine. “Therefore, a lot of fish have evolved various means of being able to tackle large prey items. When you’ve managed to catch your first meal in weeks, you don’t want to have to let it go because it’s too big. Therefore big mouths, fearsome teeth, and elasticated stomachs have all become common features.”

In fact, many female deep-sea anglerfishes can swallow prey twice their size, as Maclaine shows in the video below. They are, after all, sometimes eating for several freeloading males.

High school boys. They’re all the same.

• MATT SIMON